ХХ | Стаканы
ХХ
Ночные вокзалы.
Сырые платформы.
Пока ещё ало
горят светофоры,
есть время и мелочь
на булку с сосиской,
на то, чтобы стрелоч-
ник плюнул на риски
и стрелки мои
перевёл безоглядно
на годы любви,
на прокурено-пьяно,
на ту нищету,
что была мне до фени,
на руку не ту,
что ласкала колени,
на резкое, гордое,
злое до дури,
когда тебя мордой,
а ты перекуришь.
Когда ты один на один
и плевать бы
на качество вин
и партнёра в кровати.
Ты сам себе стонешь
и знаешь, как лучше.
А в «Иллюзионе»
дают Бертолуччи.
Всё грязно, засрато,
промозгло и сыро.
Но век мой двадцатый
похож на Де Ниро –
прохладен до дрожи,
в зубах сигарета,
красавчик такой же,
и родинка эта...
Авоськи на полке.
Качнутся вагоны.
Привидится ж, ёлки...
Погнали. Зелёный.
Стаканы
...А ты во сне беги-беги-беги
по берегу холодной Селенги
до сопок, разукрашенных закатом
под сказочные горы Най-Навы*.
Как сладок запах скошенной травы,
и ветер дышит дико и хрипато.
Беги во сне. Беги, беги легко
до золотом подбитых облаков –
там кедрачи врастают в занебесье,
и, если долго щуриться, со скал
увидишь засыпающий Байкал
и диких лошадей на редколесье,
и белый остывающий песок.
Ни встреч, ни расставаний, ни дорог,
ни времени, ни эха, только ветер...
Беги во сне. Беги-беги-беги.
Метнётся тень пугливой кабарги,
и задрожат малиновые плети...
И я бы добежала как-нибудь
до рыжих сосен в полосах тумана,
но дребезжали в поезде стаканы
так жалобно и тонко – не уснуть...
____________
*Най-Нава (Наи-Нава, Наин-Нава) – легендарная страна предков у бурят.
